Хождение по канату
В детстве читал фантастический рассказ. В неком городе все жители передвигались на автомобилях. Более того, пешком ходить не запрещалось, но водителей ориентировали давить пешеходов при первой возможности. Ходить пешком было смертельно опасно. И вот один из таких пешеходов нашёл своего собрата (видимо, по несуществовавшему тогда Интернету) — такого же «упёртого» пешехода. Их в городе осталось только двое. Они созвонились, договорились встретиться и жить вместе, чтобы вдвоём как могут, сопротивляться автомобильной цивилизации. Герой рассказа вышел на улицу и стал осторожно пробираться к цели. Но его заметил «охотник за пешеходами»: водитель, у которого на машине было нарисовано несколько «человечков» — по числу убитых им пешеходов. Немного не дошёл наш герой до своего собрата — и погиб под колёсами «охотника».
Этот рассказ я всегда вспоминаю, когда выхожу из своего подъезда. За водой, в магазин, в поликлинику. В любое время суток в нашем когда-то тихом дворе навстречу друг другу продвигается не менее трёх-четырёх машин. На перекрёстке (внутридвором) у поликлиники они упираются лбами, и пытаются разъехаться на узком пространстве. В позапрошлом году в нашем дворе сделали реконструкцию: расширили дворовые дороги и увеличили «карманы» для машин. Теперь автомобили жильцов более-менее помещаются на ночь, хотя несколько машин ставят на внешнем тротуаре.
По советским СНИПам (строительные нормы и правила) для пятиэтажного типового дома предусматривалась стоянка на пять машин. Больше в доме автовладельцев не бывало. Теперь машины купили ВСЕ. И затрещали по швам наши старорежимные дворы. Более того, у нас по улице Чуйкова стоит несколько автосалонов фирмы АКОС. Все почти закрыты, кроме «Ниссана». А владелец фирмы, мой однокурсник и сосед по комнате в студенческой общаге Саша Стариков проходит процедуру банкротства. Летом спрашивали его как дела. Говорил — автомобильный рынок Казани рухнул: все купили машины, больше никому не надо. Я, как капитан, уйду с корабля последним.
В этом случае хочется воскликнуть: «А говорите, что плохо живём!». Но, чу: раздаётся вполне стройный хор голосов: «Плохо живём, плохо». Как, помнится, один пожилой идиот в очереди в поликлинике уверял: «Ни в одной стране мира так не бывает хреново, как у нас». Это явление я уже описывал (см. «О хреновом взгляде на жизнь»).
В Интернет-среде, в СМИ эти «плакальщики» строго разделились на два лагеря: «либерасты» и «патриоты-всепросральщики». Ну, с либерастами давно ясно: не знаем чего хотим, но мы за всё хорошее против всего плохого, солнце встаёт в Вашингтоне, государство-неэффективный собственник, перемен, мы ждём перемен, путин должен уйти, дайте власть и денег. Это идейные и неплохо упакованные, типа «Миши два процента» или косоглазого Гозмана. Господи, ну почему все либерасты так уродливы? Или потому и стали либерастами, что обижены на судьбу. А вот как быть с «хомячками»? Смотрю на марш памяти Немцова. Неважно, сколько их там тысяч. Впереди – кучка с флагами, а следом — толпа убогих, плохо одетых людей разного возраста, с потухшими взглядами, с портретами человека, который «обул» их на миллиарды, которые теперь его многочисленные бабы и потомки поделить не могут.
Сразу вспомнилось бессмертное:
Ну, Бог им судья, убогим. Много интереснее «патриоты – всёпросральщики». Пожалуй, главное их олицетворение — Максим Калашников (Владимир Кучеренко). Гений по переобуванию в воздухе. Очень ценю его книги типа «Сломаный меч Империи» и другие. Но опять же — охота в политику. То он, во время «президентства» Медведева почти к руке был допущен со своей запиской об экопоселениях. То с олигархом Ицковым трансгуманизмом занимается. То с капитализдом Бабкиным создаёт «Партию дела» и на её съездах и в печати всё не может простить Путину Олимпиаду и ЧМ по футболу 2018. Люди дела, блин. Делом бы и занимались. А в политике — надо выборы выигрывать, законопроекты готовить. Николай Стариков со своей «Партией Великое Отечество» почти до выборов в Думу дошёл — отсекли на подходе, придрались к сбору подписей. А проекты свои в Думу продвигает, через других депутатов. И пропаганду ведёт. Нудная работа, кропотливая. Ну, ладно, «всёпросральщики» — это типа Навального. Это же надо было найти в вятской глуши молодого жулика по фамилии Навальный, отвезти его в Йель на полугодичные курсы «президентов России» и запустить обратно. Его тут же стали называть «анальным», «овальным»: как же деградировал Госдеп США!
Пыжатся, пыжатся, а ведь многие уже были у власти. Многие просто хотят туда. Хакамада, например, с аншлагом ездит по стране и проводит мастер-классы, как стать успешной. Многие верят… Так ведь многие и за портретом Бори Немцова ходят. Античная притча вспоминается. Некто в споре уверял, что на острове Родос он с места прыгнул на пятнадцать локтей. Его оппонент возразил: «His Rhodus, his salta» («Здесь Родос, здесь и прыгай»).
Но я тут обратил внимание на две очень синхронные «мелочи». На Сочинском экономическом форуме вице-премьер Голодец высказалась, что надо уходить от прямоугольных классов, где ученики сидят рядами, а учитель — напротив. Её тут же в комментах назвали «круглой» дурой. А главный посыл в её выступлении был другой: тогда учитель будет не ментором, а консультантом, коллегой ученика. Сколько живу, столько и слышу про эти «педагогики сотрудничества» и «выбор учениками траектории обучения». Впрочем, об этом ещё Салтыков-Щедрин писал (см. «Педагогическая ересь. Мелочи жизни»).
А другая «мелочь»: синхронно выступил безвестный историк из библиотеки МГУ, который изрёк: почему у нас верят, что советское образование было лучшим в мире? Доказательство: никто в мире нашу систему не перенял. А вот в царской России были и гимназии, и реальные училища, и кадетские корпуса. А коммунисты ввели всеобуч и всё испортили.
Ну, во-первых, врёшь — Финляндия копировала советскую систему образования. Правда, на фиников потом цыкнули, и они перешли к «компетентностному» подходу. Ученик выбирает образовательную траекторию «гостиничное дело». В гостиницах стирают постельное бельё: изучается химия моющих средств. В гостиницах есть рестораны: изучаются съедобные животные и растения. В гостиницах считают доходы: математика бухгалтерского дела. И потащились за Америкой: детей не учат писать ручкой — сразу на ноутбуке. Ох, как и нашим «рефломаторам» не терпится вести уроки, валяясь на ковре.
Во-вторых, никто и не утверждал, что наше образование — лучшее. Оно было оптимальным для именно наших условий. Вот что говорил лорд Джон Неттинг, вице-президент Кембриджского университета:
«Было бы большой ошибкой полностью отказаться от российской системы образования, которая сегодня признана во всём мире. Болонский процесс — это не подравнивание всех под одну гребёнку, а творческое объединение структур, рынков труда, развитие мобильности студентов, но с сохранением лучших национальных образцов в системе образования на основе общих европейских стандартов».
Образование — это инструмент государства. Если мы знаем, что строим, тогда и инструмент подберём соответствующий. Пока же реформы идут ради реформы. Новый министр образования пытается сдержать идиотизмы. Но не зря прозвучали слова Голодец и безвестного историка. Они опять перегруппировываются. Для новой атаки.
А надо всем этим цирком идёт по канату Путин. Он знает, что идти надо осторожно, балансируя тяжёлым шестом. А зрители снизу кричат: «Что так медленно идёшь? Вот я бы… Введи войска!». Путин идёт дальше. А из темноты кто-то стучит по канату, пытаясь помешать. А тут ещё комар на лицо сел, кровь пьёт. И согнать нельзя — приходится терпеть.
И хотелось бы ему помочь, но как? Только «эгрегориально», впрягаясь в работу эгрегора русского мира. Он, этот эгрегор, очень мощный. Он незрим, но он всё определяет. Чувствуя это задницей, «малый народ» (по Шафаревичу) заходится в истериках.
А мы всё-равно, идём по канату.
