Слово учителя XXI века о гражданственности и патриотизме

Вернулся я с первого семинара с очередными своими первокурсниками. Чтобы почувствовать «на вкус» новое поколение, всегда провожу простой тест. Однажды нарком просвещения Анатолий Васильевич Луначарский составил для своего сына список из ста сорока книг, которые нормальный человек должен прочитать до четырнадцати лет. Столько книг, говорю первокурсникам, вы не только не перечислите, вы столько и в руках не держали. Ограничьтесь десятью великими книгами человечества, которые ваш будущий ребенок должен прочитать в детстве. Несколько лет назад с таким списком справлялись, начиная его с «Курочки Рябы». Сегодня более шести–восьми книг вспомнить не могут, записывая школьные, «программные» произведения. Несколько лет назад строчки из «Евгения Онегина» «про дядю» вспоминали легко, в этом году — увы…

Этот казус я упомянул не для того, чтобы в очередной раз побрюзжать на молодёжь. Они в конце концов не виноваты, что «реформа» образования по степени разрушений соизмерима с чубайсовской «прихватизацией» и творцы-реформаторы так же останутся в памяти народной. Но подобно тому, как в кошмаре экономического бандитизма и развала находились директора и предприниматели, умудрявшиеся спасти и развить свои предприятия, в образовании учителя-подвижники (а других и не бывает, иначе ты — не Учитель) умудрились сохранить главное — ум, интерес и жажду понимания в глазах этих моих первокурсников. И не только их. Они мне напомнили чистенькие дискеты, на которые ещё очень многое нужно будет записать, но уж «вирусов» на этих «дискетах» точно нет.

Я такие лица видел в начале сентября в Казанском кремле, где проходил первый фестиваль современного искусства «Kremlin Live 2009». Помимо замечательной программы фестиваль отличался тем, что в кремле не было общепита, продажи пива и публика собралась, что называется, «без гопоты». В основном молодёжь. За три дня фестиваля я не услышал там ни слова мата, не увидел ни одной курящей девушки или окурка, брошенного мимо урны. Это потом, когда пир духа закончился, уже вне кремля девушки неохотно закуривали, мальчики лениво надевали маски «пацанов конкретных». Начиналась реальная жизнь.

Кстати, о реальности. Она сегодня отличается тем, что масса слов произносится бездумно, без понимания смысла, «без образа» за этим словом. «Безобразие», если коротко. Один из лидеров в данном потоке — слово «виртуальный». Понимается как антоним слова «реальный», хотя имеет внятный латинский перевод — «сильный, способный». То есть, виртуальная реальность — это реальность, которой нет, но она может случиться. Это место, где нарушаются причинно-следственные связи, это тот образ псевдобытия, который сформирован телевидением, интернетом и который молодому человеку весьма затруднительно соразмерить с истинной реальностью.

Еще Конфуций учил: «Если имена неправильны — суждения несоот­ветственны. Если суждения несоответственны — дела не исполняются». В европейском варианте — фраза Рене Декарта: «Правильно определяйте понятия — и вы избавите мир от половины недоразумений». В народном: «Как вы лодку назовёте — так она и поплывёт». Вот и получается, что те базовые понятия и истины, которые должны быть записаны на «чистенькие дискеты» — определены неудовлетворительно, плохо поняты или повторяются бездумно. На мой блог один молодой человек прислал комментарий, где произнёс набившую оскомину, заёмную мысль о том, что неправильный у нас, в России, менталитет. Я по своей буквоедской привычке «прицепился» именно к этому слову. Ведь «ментальный» исходно — относящийся к мышлению, в отличие от эмоционального. Менталитет — образ мышления, мировосприятия, духовной настроенности, присущий индивиду или социальной группе. Он архетипичен и его нельзя «изменить» по своему произволу. Вот нельзя было в нашем климате и бурной истории выжить в одиночку. И потому мы генетически — коллективисты и патриоты. Я не уверен, есть ли мозги у тех, кто пытается нам привить «общечеловеческие» ценности, но ребята они отважные. Бороться с вращением Земли — это надо иметь мужество. Но не иметь мозгов.

Видимо в силу этой причины они патриотизм определяют как «любовь к родине». Определение усечённое. Наверняка сейчас, на вилле в Майами сидит какая-нибудь ограбившая страну «новорусская» сволочь и очень любит Россию. Скучает по нашим берёзкам и хрустящему снежку. И приехал бы — да ждёт его здесь не ведающая лирики прокуратура. А патриотизм на самом деле — это социальное чувство, содержание которого — любовь к отечеству и готовность подчинить его интересам свои частные интересы. Вот в этом месте — свист, либерастические крики о примате человеческой личности, тоталитаризме и рабской психологии…

А вот с «гражданственностью» у меня так, с ходу, не получилось. «Гражданин» — знаю, «гражданство» — знаю, а вот «гражданское общество» и «гражданственность» — не очередная ли это «виртуальность»? «Википедия» на эту тему молчит — это не удивительно, но молчит и Большая Советская Энциклопедия. Выходит, опять «строим» и «формируем» никак не определённые понятия? Людям во власти к этому не привыкать.

Искреннее удовольствие получил от недавнего Госсовета по молодёжной политике. Взялись, наконец. Министр Мутко, оговариваясь, что возврата к комсомолу не надо, рекомендует всё же применять некие общепринятые стандарты (читай — идеологию), нематериальные формы поощрения (грамоты и доски почёта), строить молодёжные центры «шаговой доступности» (читай — райкомы комсомола и дворцы пионеров). А гимнасткодепутат Светлана Хоркина (у нас в бюро обкома комсомола тоже было две девушки модельной внешности — одна электромонтажница с вертолётного завода, другая — студентка пединститута) призывает развивать для ухода за ветеранами движение волонтёров, которые испокон веков у нас назывались «Тимур и его команда». Обогатили кучку суперхапуг, убили великую страну и — на исходную точку, но уже на пепелище? Надо воспитывать патриотов, а то кто же будет дерипаскины миллиарды защищать? Самое умное на Госсовете произнесла девушка из «Наших», не к ночи будь помянуты: «Мы не знаем страны, в которой будем жить». Не только ты, милая, не знаешь. Но эти солидные дяди рядом — тоже. Да и некогда им… Хорошо хоть теоретически молодёжью озаботились. Поздновато, правда. Два поколения уже изуродованы. А нам теперь порядок наводи. Что, кстати, и сделаем, без «ценных указаний».

Мы — синтетический народ. Мы — потомки и древних финно-угров, и волжских булгар, и Золотой Орды, и Московии. И потомки наши будут помнить нас, как своих предков, хотя страна, возможно, будет называться не Россия, а, скажем, «Точка ру». Все переживём и выдержим, как веками это делали наши предки. И сохраним свой главный недостаток — вечно ругать свою страну, бесконечно её любя, и вечно искать таинственный остров Буян, где зарыта волшебная книга — «Как правильно жить».

Мне как-то попалась в руки такая книжонка. Психотерапевт один написал. Терапия простая — «забей» на всё и «не бери в голову». Но он ещё и «философскую» базу подвёл. Проанализировал он все русские сказки и пришёл к выводу — плохой у нас народ. Сидит на печи, как Емеля, и ждёт волшебную щуку. Полуграмотные люди всегда гордятся своей «всеохватностью». Не все русские сказки прочитал психотерапевт. Пропустил похабные сказки из сборника Афанасьева («Декамерон» — отдыхает), не заметил былин про Ивана — крестьянского сына на Калиновом мосту. Да и про Емелю не до конца понял. Однажды, в восемнадцатом веке, его-таки добудились. Встал он с печи и представился: «Пугачев, Емельян Иванович». Ох, не будите русского Емелю… Рука у него — тяжёлая. А у интеллигенции — ум по-прежнему острый и дух — несгибаемый. Профессор Лесгафт так и сказал: «А я — гражданин. С этой кафедры уволить нельзя никогда…»

Вот пока и всё о патриотизме и гражданственности. Ведь «эссе», по определению, выражает индивидуальные впечатления и суждения автора и не претендует на исчерпывающую трактовку темы.