Примеры манипуляций
Удивительные «загогулины» порой выписывает диалектическая спираль. Вот взять, например, престижность профессий. Или хотя бы их названий.
Шестидесятые. Оттепель. Поэты собирают стадионы, споры о «физиках» и «лириках». «Человеку и в космосе нужна будет ветка сирени, и на Марсе будут яблони цвести» — старики должны помнить. Фильм «Девять дней одного года». ФИЗИК — фигура сакральная, загадочная даже для двоечников, не знающих законов Ньютона. В архетипе — закрепилось.
Восьмидесятые. Бардак, «горбостройка», вскрывание язв прошлого. Сакральная фигура — ИСТОРИК. Любое враньё, подтасовки, вплоть до полной шизофрении о битве русских и татар позавчера у чёрта на куличках — принимается как ИСТИНА.
Девяностые. С придыханием произносится название нового сакрального идола — ЭКОНОМИСТ. Но когда, чуть позже, за слова «я — экономист», стали бить лицо, понадобилось срочно сменить ориентацию, и Русь познала новый сакральный титул — ЮРИСТ. Даже два. И познали мы ИСТИНУ, и ИСТИНА сделала нас свободными, особенно при нашем врождённом правовом нигилизме. Бедному Понтию Пилату просто не повезло встретить ЮРИСТА.
И появились на всех телеканалах «суды» в самых разных вариантах. В этом особой новизны нет. Ещё в двадцатые годы «шкрабы» («школьные работники» — так тогда называли учителей) применяли такой дидактический приём — суд, например, над Евгением Онегиным. Чуть позже, комсомольцы тридцатых «судили» губную помаду и фильдеперсовые чулки на комсомолках. Если приём работает — почему бы его не использовать, тем более наше нынешнее телевидение креативом не обременено и представляет собой бердичевскую копию американских телешоу.
Долго крепился интеллектуальный Пятый канал. Но поступила команда — даёшь «Перестройку-2». Надо напомнить старикам, а молодёжи впервые объяснить, что второе название ИСТИНЫ — это ДЕМОКРАТИЯ. Причём именно в горбачёво-бердичевском, уже опробованном и проклятом исполнении. Но старая гвардия — не сдаётся. И воссиял на «Пятом» — «Суд времени» на месте «ксюшесобчачьей» передачи, пока Ксюша ненадолго отлучилась на Канары. Отличный ход — опробовать и нанести удар в, казалось бы, «мёртвый» телесезон. Получилось. Причём причудливо переплелись здесь и ФИЗИКИ, и ЮРИСТЫ, и ИСТОРИКИ. Причём, чуть ли не в одном лице — Николая Карловича Сванидзе, чья объективность и толерантность уже вошли в поговорку.
ФИЗИК тоже был — небезызвестный Шушкевич — один из подписантов Беловежского сговора. В каждом из трёх заседаний «Суда времени» он хотя бы по разу сказал: «Я, как профессор-физик». Это придавало солидность, авторитетность и позволило телекритикам охарактеризовать сторону защиты (Млечин, Кравчук, Шушкевич) как логичную, аргументированную, устойчивую. Впрочем, телекритики были не так уж и не правы. На стороне защиты сидели победители, убившие Советский Союз, хорошо обеспеченные, успевшие за годы забвения придумать массу отговорок и аргументов в пользу своей правоты, считающие Беловежский сговор «меньшим из зол» и, главное, в отличие от Ельцина, ещё не представшие перед Господом. Но это — вопрос времени.
Напротив — сторона обвинения, считающая убийство Советского Союза катастрофой. Люди с кровоточащими ранами с 1991 года, искренне и эмоционально переживающие трагедию — Кургинян, Бабурин, Игрунов, Мяло. Возможно, эта эмоциональность им часто мешала. Кургинян — великий полемист, особенно он логичен и въедлив в печатных дискуссиях. И он правильно пытался использовать тезис: чем больше аудитория — тем меньше логики и тем больше эмоций.
Тогда приходит успех. Вспомните хотя бы кинохронику с речами Гитлера, не к ночи будь помянут. Но здесь-то была не живая аудитория, а отделённая от оратора поверхностью телеэкрана. А сидящие в студии (странный, кстати, народ — деньги платят, чтобы в Останкино посидеть), тоже были «отфильтрованы» и выполняли «отмашки» ассистента режиссёра, аплодируя на каждую реплику. Зачем они были нужны (ведь в судах как раз не аплодируют) стало понятно в конце процесса.
Нельзя не отметить, что председатель «суда» Сванидзе старался как можно лучше исполнить свою роль. Здесь он не загонял в «красный угол» бессловесного Ципко. Здесь он почти поровну контролировал время выступлений, одёргивал переходивших грань с обеих сторон, возвращал к теме дискуссии. Но манипулировали они с Млечиным классно.
МАНИПУЛЯЦИЯ — воздействие на партнёра с целью достижения скрытых намерений. Знаменем манипуляции являются все книги Дейла Карнеги: говори с человеком о нём самом, чаще повторяй его имя, улыбайся. Зачем? Чтобы он подписал бумагу, купил товар, согласился с твоей точкой зрения. Наиболее эффективна манипуляция, рядящаяся в тогу объективности.
В данном случае объектом манипуляции были не только оппоненты, но и все телезрители. Здесь уже не проходил приём Геббельса: лги, лжесвидетельствуй, повторяй ложь — что-нибудь да останется — это осталось на ристалищах «горбостройки». Здесь применялись более тонкие технологии: передёрни факты, переиначь тезис собеседника, отвлеки неожиданной репликой, обязательно скажи «позвольте мне закончить, я вас не перебивал», ответь вопросом на вопрос и т.д.
Млечин был великолепен. Вкрадчивая речь, спрятанная ухмылка, «вежливая наглость», мгновенное «перехватывание» любой оговорки оппонента в свою пользу. Гениально звучала фраза: «К сожалению для людей моего поколения, Союз развалился, но…». Кургинян на этом фоне иногда проигрывал. Его вопросы «да» или «нет» проваливались в трясину вальяжно-назидательных выкрутасов Кравчука (мастерство партийного пропагандиста не пропьёшь) или «я, как профессор-физик» Шушкевича. Бывало, что после выступлений Кургиняна начинало нарастать количество телефонных звонков «за разрушителей», хотя в целом голосование телезрителей в ходе всего процесса выявляло преобладание тех, для кого разрушение СССР является трагедией. Но не будем описывать весь ход телепередачи. Если не видели — посмотрите на сайте Пятого канала. Мы лишь тезисно запишем очевидные приёмы манипуляции, использованные стороной «защиты», хотя реально они были — нападающими, ведь в отличие от нас они знают ИСТИНУ. В скобках даются некоторые комментарии.
1. «Сейчас так плохо, потому что продолжается политика Советского Союза…» (То, что мы наворочали, «лихие девяностые» — этого не было, мы белые и пушистые)
2. «Белорусская экономика на душу населения сегодня хуже, чем Латвия, Литва и Украина тем более» (Но, видимо, получше, чем Грузия, Таджикистан, Молдова и, отчасти, Россия. Кстати, за чей счёт процветают прибалты?)
3. Шушкевич: «Я никогда не видел Янаева трезвым, а как пьёт Стародубцев!» (Это уж совсем не по-мужски, даже замученные мужьями бабы не одобрят)
4. Блестяще перекликается с репликой Кравчука: «Я не даю характеристик другим людям»
5. Сванидзе: «Я задам вопрос более корректно…» (Приходится поправлять этих недоумков).
6. Кравчук: « У вас в крови склонность к неправильному пониманию… Когда вы успокоитесь — я отвечу…» (Мой оппонент — сам дурак, видите как трудно с ним интеллигентному человеку?)
7. «Об эксперименте я говорил в физике. Это коммунисты ставили эксперименты на людях!» (Слышать это из уст «профессора-физика», бывшего члена КПСС особенно трогательно).
8. «А армия восстала? Почему ни один коммунист не пришёл защитить Советскую власть?» (Это говорит о сплоченности и дисциплине, как армии, так и партии. Раз партийная верхушка, обещая улучшения, разрушает, может так и надо? Потом поняли, что ошибались. К. Мяло: «Апатия народа, а не выход на улицы был отрицательным отношением»)
9. Сванидзе: «Литературная ремарка. Пушкин не дописал «Бориса Годунова». Закончил Жуковский. Он и вставил слова «Народ безмолвствует». (Вот мы какие образованные, хоть и не дело судьи давать ремарки. А народец-то наш — все равно — быдло)
10. Млечин: «Зёрна конфликта существовали в СССР? Почему же Советский Союз не разрешил противоречий национальностей?» (Изящная подмена понятий. Конфликтные СИТУАЦИИ, которым в СССР не давали перейти в прямой КОНФЛИКТ, немедленно перешли, когда исчезла сдерживающая сила)
11. «Почему же никто не просится обратно в Советский Союз? Ни одна республика?» (Некуда уже проситься, вы постарались. Властям республик это не надо. А народы не просятся по той же причине, по которой в 1991 «не вышли защищать Советскую власть»)
12. «Беларусь была колонией» (В которой держали ядерные ракеты, строили БелАЗы, МАЗы и тракторы, и колониальную экономику которой Батька всё не даёт разворовать. А хочется).
А далее — классика. Голосование телезрителей — 91/9% в пользу мнения, что развал Союза был катастрофой (кстати, этот счёт подозрительно долго держался почти всё третье заседание). Подобные цифры — в интернет-голосовании (а ведь Интернет — прибежище умов молодых, светлых и не зашоренных). Ну а в студии — 52/48%, для чего и собрали граждан, непрерывно аплодирующих. Помнится, нечто подобное было в «К барьеру» у Соловьёва. Мнения мудрых экспертов в студии ну никак не хотели совпадать с голосами малообразованного народа.
Николай Карлович так и заключил: спасти Союз было нельзя, он оказался неконкурентоспособен в обновляющемся мире, болезнь съела его изнутри. «Это мое личное мнение» — добавил Сванидзе. Для того и сидели три вечера у телеэкрана, чтобы его услышать, Николай Карлович!