Вечный вопрос — Евразия или Азиопа
«Несчастье нашей страны, несомненно, в том, что мы отравлены густой, тяжкой кровью Востока, это она возбуждает у нас позывы к пассивному созерцанию собственной гнусности и бессилия, к болтовне о вечности, пространстве и всяких высших материях, к самоусовершенствованию и прочим длинным пустякам»
— Максим Горький.
«Именно делите мир не по северу и югу, не по западу и востоку, но всюду различайте старый мир от нового…»
—Николай Рерих.
Не человечества, понятием которого часто оперировали и поэт и художник, но именно России. Она подчас представала в истории и в литературе лишь каким-то проклятым огромным болотом, засасывающим живых людей. Чаадаевское проклятие, безОбразность прошлого, безрадостность будущего сопутствовали восприятию России и в двадцатом веке:
«Сочинил ли нас царский указ?
Потопить ли нас шведы забыли?
Вместо сказки в прошедшем у нас
Только камни да страшные были.
Только камни нам дал чародей,
Да Неву буро-жёлтого цвета,
Да пустыни немых площадей,
Где казнили людей до рассвета…
Ни кремлей, ни чудес, ни святынь,
Ни миражей, ни слёз, ни улыбки…
Только камни из мёрзлых пустынь
Да сознанье проклятой ошибки —
Такой видел родину обитатель и певец царскосельских садов Иннокентий Анненский.
Брюсов ощущал красоту прошлых эпох всего мира — античной Греции, Рима времён императоров, славянских племён, бормочущих заклинания Щуру-предку. В этом великом потоке он выделял и славил Россию, повторяя ту же тему, которая возникла у Пушкина в ответе «Клеветникам России», а продолжалась «Скифами» Блока, «Старым вопросом» Брюсова:
«Не надо обманчивых грёз,
Не надо красивых утопий;
Но рок подымает вопрос:
Кто мы в этой старой Европе?
Случайные гости? орда,
Пришедшая с Камы и Оби,
Что яростью дышит всегда,
Всё губит в бессмысленной злобе?
Иль мы — тот великий народ,
Чьё имя не будет забыто,
Чья речь и поныне поёт
Созвучно с напевом санскрита?
Иль мы — тот народ-часовой,
Сдержавший напоры монголов,
Стоявших один под грозой
В века испытаний тяжёлых?..
Не надо заносчивых слов,
Не надо хвальбы величавой,
Мы явим пред ликом веков.
В чём наше народное право…»
Вместе с поэтом художник отвечает: народ-часовой. Народ великого прошлого, великих битв, великой истории: «Русь усыпана курганами, потому что Русь — боролась». Вслед за Пушкиным торжественно повторяет человек двадцатого века: «Клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество, или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам бог её дал».
А теперь должен признаться, что всё это не я написал, а процитировал книгу Елены Ивановны Поляковой «Николай Рерих» 1973 года. Тогда в книгах не было ссылок «Вставить в блог». Но мне захотелось «вставить». Разве что заменить в тексте «двадцатый век» на двадцать первый. В остальном всё осталось незыблемым, как психолог психологам говорю. И мятущяяся интеллигенция, рефлексирующая на тему своей роли в истории, и «простые люди», которые не умствуют, а просто живут, а если «припрёт», также деловито берут оружие, и продажная хамская мразь, и тогда, и сейчас, любившая и любящая называть себя «элитой». Кстати, — хорошее название, исходно — «породистый скот». Так что всё уже было и все будет. И « умножив себя на ноль», мы снова возрождаемся и оборачиваемся «своею азиатской рожей». Между прочим, интеллигентный Блок написал.
А то, что говорят «Иные» — это кодирование. «Иные» как о свершившемся говорят о нашей исчерпанности, нарастании агрессии, атомизированности общества, историческом тупике, желая чтобы так оно и было. «Иные» гонят из школы литературу и историю, чтобы порвать связь времён, но мы уйдем туда, где «Иные» бессильны — семью, в тесные клубы друзей, в свои трудовые коллективы. И ни хрена у них опять не выйдет.
Кстати, если шея устала смотреть на Запад, повернитесь на Восток. Ещё одна цитата из той же книги: «Гандийская теория «сатъяграха» — «ненасильственное сопротивление» — охватывает многих: не прибегая к силе, к обороне с оружием, к наступлению, крестьяне отказываются платить налоги, чиновники — работать в английских учреждениях, слуги — у английских хозяев. Правда, хозяева тут же находят других слуг, канцелярии заполняются новыми молодыми чиновниками, которым нужно жить; из крестьян, конечно же выколачивают налоги, но сам дух сопротивления, непокорности живёт в народе».
«Иные» очень боятся этого духа. Как психолог психологам говорю. А ведь у Ганди – получилось…