Шведский стол. Сухой паёк
ОЧЕПЯТКИ:
Олигохрен
Взяткобратец
Сдрочная подставка крузов
Вертухаль власти
Пановое хозяйство
Патлология
Адвогад
Олигоршок
Впитал с молотком матери
Эй вы там, навсерху…
Чухотка
Хлиповое мышление
Мраксисты
Подглючение Яндекса
* * *
Интересно поиспражняться в духе Задорнова, на тему «русские этруски» и «все языки от нас пошли». Я думал, он шутит, ан нет — серьёзно. Надо поддержать изыскания. Какое там ключевое слово — «Ра»? Попробуем.
«Ментяра» — мент кричит демонстранту: «Я — Ра!» Я есмь Свет и Изначальное
«Жидяра» — живущий для Ра, служащий Свету
«Котяра» — хотящий Ра, стремящийся к Свету
«Лосяра» — ложащийся с Ра, даже ночью не забывающий о Свете. Тем более, она — под боком.
«Сучара» — суч’а Ра, т. е. свивая Нить, ведущую к Свету
А что, неплохо получается… Такая вот словесная ИгРа, то есть игнорирование Ра.
* * *
Есть такой миф: будто мужики, собравшись выпить, после второго-третьего стаканА говорят о политике, и о бабах. На самом деле, они об этом говорят гораздо позже. Что это за мужик, уснувший мордой в салате? Настоящий мужчина падает мордой только в десерт. А в промежутке мужики обсуждают главную тему: КАК ОНИ СЛУЖИЛИ В АРМИИ.
Просто для многих мужчин эти два года из прожитых, скажем, сорока пяти — единственное время, когда он занимался НАСТОЯЩИМ ДЕЛОМ. В остальное время — он ходил на работу. Тема эта — бесконечна, но кое-что я сюда внесу. Типа мемуаров.
У меня всегда свербила мысль: написать книгу мемуаров, хотя бы самых примитивных. Я и название придумал: «Записки свидетеля эпохи». А почему мемуары должны писать только маршалы и политики (и врать в них, обеляя себя)? А мы, простые люди, ведь мы тоже должны дать свои показания перед Судом Истории. Тем более, мне доводилось встречаться и с довольно знаменитыми людьми. Когда я стал составлять с помощью сына этот свой сайт, я считал его этаким черновиком моих мемуаров. И даже хотел записать всё содержание на диск или «флэшку», чтобы не пропало. Потом вспомнил, что прообраз нынешнего Интернета, созданный американским агентством DARPA и был той первичной сетью, которая в случае глобальной войны, даже потеряв многие свои фрагменты, сохранит информацию для будущих поколений. Это похоже на лазерную голограмму: её мельчайший фрагмент хранит ВСЁ изображение. И его можно восстановить. Был бы лазер и электричество для него. Точно так же — что в Интернет попало — то не пропало, а навсегда зафиксировалось. Вот только одно «но».
Рассказывают, что когда экипаж Чкалова перелетел через Северный полюс в Америку, их на свою виллу пригласил американский миллионер. Показал свой дом, сад и… бомбоубежище. Там он похвастался, что в гигантских холодильниках он держит сто пятьдесят тысяч замороженных кур.
— Я здесь выдержу любую войну, — сказал миллионер.
— Но ведь когда начнётся война, вам отключат электричество, — ответил Чкалов.
Вот так и с Интернетом. Но, уверен, информация сохранится. Рукописи и сайты не горят. А потомки — прочитают. Если не отключат электричество.
* * *
Одно из первых (хоть и не самое первое) впечатлений об армии такое. Наш полк состоял из трёх дивизионов (РВСН), разбросанных в горах Дагестана. Каждый дивизион был готов запустить по три ракеты с термоядерными боеголовками по две мегатонны. Штаб полка находился в первом дивизионе, примерно в семи километрах от нашего второго. Нас, вновь прибывших двух лейтенантов (вторым был Виктор Наумов — выпускник ракетного факультета Днепропетровского университета, сейчас он где-то на Украине, простите, «в Украине…») отправили пешком в штаб полка получить на складе свои штатные пистолеты и патроны к ним (в коробочках). Мы получили, и пошли обратно (тоже пешком). А вокруг — горы, Дагестан, и за каждым поворотом мерещились кровожадные джигиты. И тут идут два вооружённых до зубов советских офицера.
Я предложил Виктору — может зарядим хоть по одному магазину на всякий случай, а то как-то стрёмно. Но потом мы подумали, что не сможем выстрелить в советских граждан Дагестана, если даже они на нас вздумают напасть. Так и дошли до своего дивизиона, где сдали пистолеты и патроны в оружейку.
С тех пор я этот пистолет получал всего один раз: во время серьёзных учений. В патруль в Махачкале нам оружие благоразумно не выдавали. Даже когда я увольнялся из армии, этот пистолет просто переписали на вновь прибывшего лейтенанта.
Это всё я к чему? Наш полк располагался в Карабудахкентском районе Дагестана. Сегодня именно здесь часто обстреливают и минируют колонны федеральных войск. Часты теракты в Махачкале, где мы тогда жили с супругой. Теперь даже в Чечне спокойнее. И ведь всё это творят те же люди (или их дети), мимо которых мы тогда с Виктором спокойно проходили с пистолетами. Будьте вы прокляты, Горби и пьяная свинья Ельцин!
А пистолет тот я до сих пор помню: «Пистолет Макарова ЛА 1791, боевой, заряжен»…
* * *
В нашем дивизионе был майор Виктор Иванович Абакумов. У него была жена и две взрослые дочери. Три бабы в доме доставали его по полной. Поэтому его любимым занятием на боевом дежурстве было — листать справочник санаториев и домов отдыха Министерства обороны. Каждый отпуск он выбирал новый санаторий и в отпуск уезжал всегда один. Объехал всю страну.
Любил говорить: «Эх, если бы с моим жизненным опытом, да вернуть мои двадцать лет — трудно пришлось бы окружающей среде!»