27 июля 2015

Первый тайм мы уже отыграли…

 

Эпиграф.

Один студент, вынужденно зайдя на мой сайт в «Консультативный кабинет», нарушил запрет и почитал основную часть. Потом спросил: «Сергей Владимирович! А зачем Вы это печатаете? Всё равно же никто не читает…»

Я ему ответил: «Я, как  и известный политолог Сергей Кургинян (он так и сказал) – пишу и выступаю, словно меня слышит шесть миллиардов человечества. Это – форма моих мемуаров. Настоящие мемуары я вряд ли напишу (хотя в жизни было много интересных встреч и общения с известными людьми). Но если бы и написал – у меня заготовлено название: «Записки свидетеля эпохи».

А почему мемуары должны писать только политики, министры или маршалы?  После Великой Отечественной войны стала появляться так называемая «лейтенантская проза». Вот и то, что я пишу в своём блоге, или в других статьях, или «выкатываю» на телевидение – это тоже «лейтенантская проза» нас, студентов семидесятых, инженеров и политиков восьмидесятых, или представителей «возраста руководителей» девяностых и двухтысячных.

«Рукописи не горят». Пригодятся мои записи и моему сыну, и моему внуку, Сашеньке. И вообще – не пропадут. Да и просто интересно будет посмотреть живые свидетельства и будущим историкам, и будущим журналистам. Как минимум…

Я верую в Судьбу.  Кто там из философов сказал: «идущего Судьба ведёт, а упирающегося – тащит»? Я не «упирался». В своей жизни я часто просто ЗНАЛ – так НАДО, и Судьба не ставила меня (спасибо ей) перед мучительным выбором. Просто так случалось…   ТАК, КАК НАДО.

1. Одно из первых впечатлений полуосмысленной жизни: мне 5 лет, мой дядя Гена в Саранске идёт со мной в парк имени Пушкина на День Авиации. Как любой ребёнок – я мало что помню из тех событий того возраста. Но авиамоделисты там представляли свои модели. И я запомнил (нет, не то слово): я ВПИТАЛ в свою память – пилотажная модель самолёта с кабиной лётчика. У неё ещё моторчик работал, винт крутился… Я теперь уже не помню размеры, конфигурацию, цвет той модели самолёта, но Я ПОМНЮ, чисто зрительно – кабину: кресло пилота, приборчики, ручку управления. ЗНАЮ, что именно поэтому я, через многие годы пришёл в науке именно в инженерную психологию, дизайн, в проектирование рабочих мест.

Уже сейчас я это явление стал называть «формулой Новикова» (убедился на многих примерах и в диссертации обосновал) «ЭМОЦИЯ – ДЕЙСТВИЕ – ИНТЕЛЛЕКТ». У многих великих конструкторов их карьера начиналась с детского эмоционального ВПЕЧАТЛЕНИЯ о самолёте, о паровозе, автомобиле и т.п.

Потом начиналось ДЕЙСТВИЕ: моделизм, работа на заводе, с «железом». Забегая вперёд – сегодня ЭТО уничтожено «танчиками», игрушками на компьютере. «Железа» не знают, на ватмане не чертят, азбуку учат по ноутбуку.

Кстати, мой сын, Николай, будучи в юном возрасте, когда он ещё и ходить не умел, в Саранске подвергся такой ЭМОЦИИ. Один из моих братьев (для нас, мордвы – «двоюродные», «троюродные» — значения не имеет) — Пётр Сыркин, тогда — начальник цеха в Ульяновске, подарил мне «с завода» калькулятор, тот ещё, советский. Я Коле показал, как он работает. Коля, как увидел красные циферки на табло, чуть из ползунков не выпрыгнул.

Потом, когда сын закончил школу, я хотел, чтоб он тоже поступил на первый факультет КАИ, как мы с его матерью (в одной группе учились, «КАИ» и «семья» для нас с супругой – неразделимы). Авиационный инженер нигде не пропадёт. Но тогда в КАИ был бардак «лихих девяностых», в «общагах», и на первом «факе» – особенный «отстой», вплоть до наркоты, а я был замдекана «шестого» инженерно-экономического факультета. И всегда считал, что важен в жизни и карьере не только диплом, но ещё и те однокурсники, с которыми ты будешь учиться. А шестой «фак» тогда в КАИ был самым элитным. Туда я сына и «поступил», хоть он и справедливо упрекает меня в «авторитаризме». Тем не менее, «ЭМОЦИЯ» детства «проявилась» — Коля стал программистом и «фрилансером», работает по Интернету по всей Европе.

Теперь насчёт внука интересуюсь. У него самая любимая игрушка у нас в доме – старые банковские и дисконтные карточки. Он их то разбрасывает, то в коробочку собирает. Однажды бегал босиком по ковру – одна карточка ему к ножке приклеилась. Понравилось: прилепил и на другую ножку, побегал.  Захотел прилепить третью карточку, но не клеится. Тогда поднял её и попытался приклеить сверху ступни.  Банкиром будет, не иначе. Вот тогда и подтвердится Великая ФОРМУЛА НОВИКОВА!

2. Второй серьёзный этап: 4-й класс школы. Оба мои дяди – и покойный Николай, и ныне здравствующий Геннадий – чемпионы Мордовии по авиамоделизму в 50-х годах. Дед мой, Николай Петрович Шелимов, фронтовик, мастер на все руки. Из своей инвалидной мотоколяски смастерил автомобиль, аэросани построил. В его сарае я много и долго слесарил и столярил (ДЕЙСТВИЕ по «формуле Новикова»). А с двоюродным братом Сашей Потякиным (вот уж – «золотые руки») мы модели ракет, самолётов делали и запускали. Мой покойный дядя Коля был доцентом в Пензенском политехническом институте. Практически все его любимые племянники (у нас, у мордвы, подобные родственные связи – святое) благодаря дяде Коле, этот институт и закончили. Один я закончил КАИ, чем мои дяди (был ещё у нас старший дядя — Владимир Баранов) очень мною гордились. И не только мною. В основном, мои двоюродные братья – классные инженеры! Кстати, из Пензенского «политеха» вышел космонавт Виктор Пацаев (погиб в 1971 году при сходе с орбиты вместе с Владиславом Волковым и Георгием Добровольским), а из КАИ – ни одного космонавта. Наш КАИ так и называли – «сборочный цех советского авиапрома».

Получается, что я с детства был окружён был авиацией, авиамоделями, журналами «Юный техник», «Моделист-конструктор», «Техника – молодёжи» и другими. Помню, бывало, мы с дядей Колей (я звал его в детстве – «Коленька») долго рассматривали и разбирали чертежи советских самолётов в «Моделисте – конструкторе».  Потом – нельзя не упомянуть  тогда прочитанные мною книги великого лётчика-испытателя, Героя Советского Союза Марка Лазаревича Галлая: «Испытано в небе» и «Через невидимые барьеры». С ним я не был знаком впоследствии, но когда мы с Нонной Николаевной Орешиной в 1991 году выпустили книгу «Авиационно-техническое творчество» — именно Галлай в газете «Книжное обозрение» дал доброжелательную, но и дружески – критичную рецензию.  Нонна Николаевна скончалась в 2015 году. Царствие ей Небесное (и в божественном, и в авиационном смысле). А главного героя нашей книги, старого авиатора, я назвал в честь своего дяди Коли – «Кузьмич».

Вот тогда, в четвёртом классе, я и решил – буду Главным Конструктором самолётов (в первом классе, как все – мечтал быть лётчиком или космонавтом). А для этого надо поступить в авиационный институт. В Казанский. В Московский – рискованно для школьника из Саранска, а в Казанский (на мой взгляд – второй по значимости в СССР) – в самый раз. Но сначала надо закончить школу. И я, под сенью моей «авиационной мечты» — это сделал. Об этом – особый разговор.

3. В 7-м классе дал слабину – я вдруг, стал сомневаться, а не стать ли мне журналистом? Видимо, под влиянием книг великого журналиста Анатолия Аграновского. Более того, в 14 лет (в комсомол я тогда вступил), отец подарил мне подписку на Большую Советскую Энциклопедию. Тридцать томов, каждый том стоил 5 рублей 50 копеек, приходила подписка примерно один том в три месяца. Последний получил, когда я уже КАИ закончил. Теперь эта энциклопедия у меня дома стоит. Если что – туда смотрю, а не в сомнительную «Википедию». Сын Коля и соседский мальчик Костя, до появления массового Интернета именно из БСЭ рефераты «передирали». Там хоть информация качественная, а сейчас студенты «скачивают» разную ерунду.

Кстати, журналистом я таки стал. Много печатался в прессе, работал на телевидении, был редактором газеты «Крылья» в КАИ, и вообще – я член Союза Журналистов России. «Упёртый, как мордвин». Но в КАИ ещё надо было поступить.

4. По учёбе в школе я «тянул» твёрдо на серебряную медаль. Или даже на «золото». Но… В 1973 году почему-то отменили серебряные медали. А «золото» выделяли строго по «лимиту». На нашу школу – новостройку было дано только три «золота» (причём – совершенно достойным ученикам, хоть и детям «не простых» родителей). Я в эту «тройку» не входил. Но что придумали мои учителя (я до сих пор им благодарен)! Они «подогнали» мой средний балл аттестата до 4,85 балла. Для этого пришлось занизить оценки по гуманитарным предметам (а я мало знаю равных мне по русской грамотности или знанию литературы), но поставить «пять» по точным наукам (мои учителя  знали, что я в КАИ поступаю). А в КАИ мы сдавали: математика письменно (хорошо), физика устно (хорошо), математика устно (отлично), сочинение (отлично) плюс средний балл аттестата.  А — 4,85 как раз приравнивался к 5,0. Итого – я получил  23 балла из 25 возможных.

5. Нельзя не вспомнить, как я поселился в 4-ю общагу КАИ, будучи абитуриентом. В комнате нас оказалось четыре человека (со всех концов СССР). Я был не последний ученик в школе, и имел определённые амбиции по поводу своего интеллекта (с детского сада привык). И вдруг я вижу ребят, которые даже поумнее, чем я, будут! Такой был шок!!! А потом – радость: я буду учиться в институте, где ВСЕ такие умные! Прошёл я по конкурсу на «ура», 23 балла из 25! И тут, слава Богу, включилась Судьба.

6. Я собирался поступать на специальность «самолётостроение». И не удосужился узнать, что есть и другие специальности. Ну откуда мне было это знать в Саранске? Я до сих пор удивляюсь, как родители абитуриентов узнавали о существовании секретных или «престижных» специальностей, в справочниках для поступления их не указывали. Итак, на наш курс набиралось восемь групп «самолетостроение», две группы – «ракетостроение» (более престижные), и одна группа, начиная с моих 23-х баллов и выше (самая престижная) – зачислялась на специальность «динамика полёта  и управления» (баллистика ракет). А там – сплошная математика, а математик я – средненький. Я бы сдуру, и по сопливости своей, туда и пошёл бы, но спасибо Судьбе.

В те времена абитуриенты СССР в июле сдавали вступительные экзамены в столичные вузы. Если кто не проходил – у них был шанс с 1 августа сдавать экзамены в провинциальных вузах (или поступить  сразу с «московскими» баллами). А те, кто прошёл, зачислялись в последние три дня августа. А я поехал на радостях с мамой Зиной и тётей Полей в Пензу, где, как вы помните, работал в «политехе» мой дядя Коля. А он ещё был планеристом в аэроклубе, одним из ветеранов. Короче – весь день я пролетал с ним на планере «Бланик», а потом полетел «зачисляться».  Не на планере, конечно, «Аэрофлотом». А вот мой кузен Саша Потякин после армии и «политех» закончил, и в Пензенском аэроклубе и планеристом был, и пилотское свидетельство на Як-12 получил. А уже потом, в Горьком, в аэроклубе, он летал и на Як-52.

Царствие Небесное, и Высокое Небо нашему дяде Коле, Николаю Кузьмичу Баранову.

Так вот: прихожу я в КАИ – все «престижные» группы уже заполнены, и меня зачисляют на «самолётостроение», чего я и хотел. И долго не мог понять сочувственные взгляды: надо же, с такими баллами – а пошёл на «самолётостроение».

7. Новое включение Судьбы «сработало» уже второго сентября 1973 года. Первого сентября был ритуал «Посвящение в студенты» на площади Свободы. Ради этого ГАИ движение перекрывала, кроме трамваев. А второго – первая в моей жизни лекция. Если помните, я собирался стать Главным конструктором самолётов. Возможно, так бы и случилось, если бы эта лекция была по «матану» или аналитической геометрии. Но лекция была по «Введению в специальность». Или специально так деканат подогнал расписание, чтобы символически начать с разговора о профессии. Читал доцент Булыгин Андрей Владимирович (сейчас он – профессор в Канаде). Всё, что он рассказывал, я и так знал. Меня всегда удивляло: если человек поступает на какой-то факультет, он же должен знать, в общем, в чём заключается его будущая профессия. Оказывается, нет. Многим надо было объяснять. Это были ещё цветочки. Нынешние абитуриенты вообще поступают по принципу «где бюджетных мест больше» ни в малейшей степени не осознавая, на кого они будут учиться. Да, впрочем, по специальности сейчас почти никто и не работает. Сплошные «отделы продаж».

Но вернёмся в сентябрь 1973 года. После лекции Булыгина я понял: я хочу работать преподавателем в КАИ и готовить будущих Главных конструкторов. Так, собственно, и получилось. Можно сказать, полжизни я отдал родному институту и студентам. Был в КАИ заместителем декана, заведующим кафедрой, директором имидж-центра, редактором газеты «Крылья», проректором по внеучебной работе. Правда, до этого была армия, комсомольская работа. Но это уже другая история.  Продолжение следует.